иностранцы

В коротеньком эссе Гольдштейна ("Уличное. Странные свидания" из сборника "Аспекты духовного брака") герой встречает иностранца, который витиевато повествует ему о Ауробиндо, предваряя свой рассказ чем-то вроде эпиграфа: "Это проще чем сигарета, выкуренная одиноким иностранцем в южном городе, представьте: скарб в гостинице, ключ утерян по договору с портье, все напитки, как водится, выпиты...только отчего-то не кончаются деньги".
Оговорка о деньгах видится тут не просто незначительной деталью, а прямо таки сущностная характеристика иностранца - деньги тут, возможно более чем где-то еще, отмеряют отпущенное время; приглядевшись, в оговорке можно увидеть почти извинение за сам факт нахождения здесь, который от него и не зависит, они "отчего-то не кончаются".

Интересно, что этот иностранец встречен по дороге к другим иностранцам. Это уже не мечтательные туристы, а приземленные рабочие-строители, гастарбайтеры - объяснение их пребывания тут являестя точной противовложностью туристской версии: у них деньги "отчего-то не начинаются". Время туриста отмерено отложенной на отпуск суммой, он только тратит, меняет деньги на впечатления; гастарбайтер, иностранец поневоле, копит и ждет, от него требуется уже не переживание, а претерпевание столь созвучное с терпением. Лучшим отпуском же для него будет оказаться как раз там, где он перестанет быть иностранцем, т.е. у себя дома.

Более того, сам герой тоже является иностранцем, представляя как в сказке, необходимого третьего - эмигранта. Если первые два типа можно считать "чистыми", то эмигрант наверное тип переходный: он ближе к местным чем, они - но и более зависим от них, чем турист, и менее, чем работяга. У туриста в кармане индульгенция в виде билета на самолет и щелкающий обратный счетчик денег; гастарбайтер знает, сколько ему надо "для полного счастья", хотя бы и в принципе, он может увидеть предел своему пребыванию заграницей. Время эмигранта так просто не измерить, он приехал не отдыхать и не работать, а жить - если два первых действия имеют в виду более или менее отдаленную цель и соответственно конец, то последнее действие таковыми не обладает и конкретной суммой денег не может быть измерено.

остаться c собой

Все говорят что надо кем-то мне становиться
А я хотел бы остаться собой.

                                                       (Цой)

Здесь небольшая игра слов показывает скрытую оппозицию становления и бытия, где "стать" кем-то значит "перестать быть" тем что есть сейчас. В терминах ИСО 15926 можно обозначить эти состояния (temporal parts, термин который сам по себе заслуживает отдельного анализа как пример решения проблемы дуализма введением гибрида обоих частей, "монодуализма", продолжающий ряд когито) как possible individuals, соответственно ПИ1 и ПИ2.
Интересно, что точка настоящего времени героя неявно оказывается привилегированной, это следует из второй строки, где он заявляет, что вот сейчас-то он и "является собой". ИСО тут не поможет, т.к. насколько я понимаю   для него индивид - это просто сумма всех ПИ, которым он был и будет. Очевидно, что ПИ1, являющийся конечно не совсем не 1-м, а хрен-знает-каким по счету, просто пытается узурпировать _всего_ ПИ, пользуюсь привилегией настоящего времени.
*
Нежелание "быть кем-то" равно как и желание "быть собой" представляют две взаимодополняющие разноводности игры в имена, свойственной, по прекрасному определнию Пруста "возрасту имен". Доминирующую позицию занимает конечно игра в "быть кем-то", навязываемая, с одной стороны, взрослыми ребенку: (в школе он не имеет имени, но по ее окончании неизбежно получает его), с другой он и сам стремится к обретению идентичности.
Если последнее противроечит 1му то можно получить сопротивление миру "официальных имен", но направление к этому миру и направление от него движутся одной силой - узнавания или именования себя. Вопрос на миллион, кто же субъект узнавания, который должен отличаться и от ПИ1 и от ПИ2, - вопрос теоретический, т.к. на практике (и в песне) это ПИ1, который одновременно является и actual individual, и в силу здорового эгоизма отличает себя от ПИ2 (впрочем и от ПИ0) и стремится или же не стремится превратиться в него.
*
Само такое отличание похоже и есть характеристика "возраста имен", и понятно что этот "возраст" свойствен не только ребенку: например, я начальник отдела (ПИ1) и хочу естественно стать начальником департмента (ПИ2) и не хочу стать безработным (ПИ3). Или наоборот: уход Толстого из Ясной поляны можно тоже рассматривать как борьбу с именами; Ходасевич рассказывает о своем знакомом Муни, который мечтал воплотиться в семипудовую купчиху.
Похоже, что в буддистской традиции
не только это но и любое "отличание себя" от не-себя можно назвать игрой в имена, иллюзией, - даже если ты и откажешься от отличения, то ты об этом и не узнаешь, опять возвращаемся к вопросу на миллион.  Нда, радикальная версия такой броьбы - отказ от слов, языка, т.е. от сознания, выход все туда же к бес-(а может и до-)сознательному. НО кто как не этот бессознательный субъект был субъектом "хотения" - быть такимто начальником? и он же прятался в том "я" во второй строке у Цоя, который "хотел бы быть собой", как и у Муни в его нежелании быть собой. Возвращаясь к языку ИСО: ПИ - это дискретные и измеримые индивиды, переходы же от одного ПИ к другому, при которых сохраняется их преемственность (как пробуждение у Пруста), вызывает и обеспечивает бес-сознательная часть, которая сама "не является частью".